Новости

13.11.2010: Геополитика. Обама заходит в Азию с моря ("The NY Times", США)

Президент Обама настаивает, что основной темой его десятидневного турне по странам Азии являются рабочие места. "Главная цель — открыть рынки, чтобы мы могли продавать свои товары в Азии, на одних из самых быстрорастущих рынков в мире, и повышать занятость у нас, в Соединенных Штатах". Но такая трактовка — не более чем запоздалая реакция на итоги промежуточных выборов. В действительности, визит имеет большое геополитическое значение.
Фактически, президент дает ответ на возникновение новой стратегической ситуации, не ограничивающейся нашими непродуманными сухопутными войнами в Афганистане и Ираке, которые отвлекают на себя силы Америки. В географическом отношении Индия и Индонезия, через которые проходит его маршрут, находятся в одном и том же, все более важном регионе: в "Римленде", южной прибрежной области Евразии, которая становится главной углеводородной магистралью мира, соединяющей богатые энергоносителями Аравию и Иран с растущими экономиками тихоокеанского региона.
Искусственное разделение материка, принятое в годы "холодной войны", более не актуально. "Ближний Восток", "Южная Азия", "Юго-Восточная Азия" и "Восточная Азия" являются частями одного органичного континуума. В геополитическом отношении визиты президента во все четыре страны являются ответом на один и тот же вызов: усиление Китая на суше и на море.
Индия все сильнее ощущает, что Китай окружает ее своей военной мощью. Она находится в зоне действия китайских истребителей, базирующихся в Тибете. Китай строит или развивает крупные порты в Пакистане, Бангладеш, Шри-Ланке и Бирме и оказывает всем этим странам Индийского океана значительную военную и экономическую помощь.
Индия и Китай, несмотря на пограничную войну в начале 1960-х годов, никогда не были настоящими соперниками, так как их разделяют Гималаи. Но сокращение расстояний благодаря глобализации и достижениям военных технологий породило соперничество, определяющее характер новой Евразии.
Действительно, выход Индии в разряд великих евразийских держав является самой лучшей новостью для американских стратегов после окончания "холодной войны". Одного усиления демократической Индии без какого-либо формального альянса с Вашингтоном достаточно для того, чтобы уравновесить Китай с его этатизмом. Еще лучше — установление более тесных отношений между Соединенными Штатами и Индией. Вне всякого сомнения, именно этому служат слова Обамы о том, что он поддерживает предоставление Индии места постоянного члена Совета Безопасности ООН, но наши хаотичные войны на суше осложняют эту задачу.
Президент Обама хотел бы вывести войска из Афганистана, но именно этого опасаются индийские лидеры. Для индийцев Афганистан — не какая-то далекая центральноазиатская страна: исторически он был частью субконтинента. Территории Афганистана, Пакистана и северной Индии находились в составе одного государства и в эпоху цивилизации Хараппа в четвертом тысячелетии до нашей эры, и при Великих Моголах на заре нового времени. Индийские лидеры впитали эту историю вместе с молоком матери.
Цель Индии — относительно миролюбивый и нефундаменталистский Афганистан, который сдерживал бы влияние Пакистана в регионе (именно поэтому в 1980-е годы Индия оказывала поддержку просоветским марионеточным лидерам Афганистана, воевавшим с моджахедами, за которыми стояло ЦРУ).
Если бы Соединенные Штаты осуществили поспешный вывод войск, то Индия по понятным причинам начала бы искать союзников в лице Ирана, России и, возможно, Китая, стремясь к негласному сдерживанию Пакистана. Тем самым мы можем потерять перспективу фактически проамериканской Индии, уравновешивающей военное и экономическое усиление Китая.
Президент Обама должен соотносить это с тем фактом, что наши ежегодные расходы на войну в Афганистане эквивалентны стоимости создания нескольких авианосных ударных групп, которые могли бы быть использованы для усиления нашего присутствия и сдерживания экспансии ВМС Китая в западной части Тихого океана, что успокоило бы союзников Америки в регионе. Конечно, президент охотнее воспользовался бы сбережениями для сокращения дефицита, тем не менее, явными проигравшими в этих сухопутных войнах оказались военно-морской флот и обеспечиваемое им влияние в Евразии.
Со столь же непростым вызовом Обама сталкивается в Индонезии. Из 240 миллионов жителей Индонезии более 200 миллионов являются мусульманами. Поскольку ислам, принесенный туда купцами-мореплавателями, имел космополитический характер и хорошо вписался в коренную яванскую культуру, в Индонезии (и вообще в районе Южных морей) он лишен идеологической строгости, характерной для ближневосточного ислама.
Однако сегодня развитие глобальных коммуникаций наряду с войнами в Ираке и Афганистане и появлением на Дальнем Востоке ваххабитов из стран Персидского залива привело к радикализации многих индонезийцев. Это ставит лидеров страны в сложное положение: с одной стороны, они хотят, чтобы мощное присутствие американского флота уравновешивало силу Китая, являющегося крупнейшим торговым партнером Индонезии; а с другой — опасаются навлечь на себя гнев исламского мира, если будут излишне подчеркивать свои связи с Вашингтоном.
Индонезия, занимающая архипелаг, равный по протяженности континентальным Соединенным Штатам, обладает только двумя подводными лодками; у Китая их несколько десятков. Хотя материалистическая культура Китая способна смягчить влияние политического ислама в Юго-Восточной Азии, Китай также пользуется напряженностью в отношениях между Западом и глобальным исламом, чтобы ограничить влияние США в регионе. Именно поэтому миссия президента Обамы по изменению имиджа Америки в глазах мусульман, может принести плоды не только в Индонезии и на Ближнем Востоке.
Мусульманская демократия Индонезии через двенадцать лет после падения Сухарто может похвастаться своей энергией и умеренностью. В сочетании с огромным населением страны она возвещает появление "второй Индии" на периферии Евразии, контролирующей стратегически важный Малаккский пролив, который соединяет Индийский океан с Тихим. Поскольку искусство подготовки к многополярному миру как в военном, так и в экономическом отношении состоит в обретении поддержки единомышленников, администрации Обамы необходимо воспользоваться энергией, порожденной визитом президента, для того, чтобы сделать Индонезию своей новой страной-фаворитом, что неплохо удалось администрации Буша в отношении Индии.
Что касается Японии и Южной Кореи, то они, несмотря на то, что Китай остается их крупнейшим торговым партнером, опасаются его усиливающегося военно-морского флота и "мягкого влияния" в тихоокеанском регионе. Во многом именно поэтому две страны позволили Вашингтону сохранить военное присутствие на своей территории, а Соединенные Штаты подталкивают их к развитию собственных вооруженных сил.
Однако общественность Японии и Южной Кореи испытывает все большее недовольство по поводу американских военных баз. Поэтому наше стратегическое будущее в регионе — не за этими пришедшими из эпохи "холодной войны" гигантскими базами с ресторанами фаст-фуда и торговыми центрами; они неизбежно становятся политическим бременем. Нам нужны компактные оперативные базы, находящиеся под суверенитетом соответствующих государств и обслуживаемые совместно с Пентагоном. Такая стратегия сработает только в том случае, если эти базы не будут вызывать гнев местного населения и прессы. Для этого наша публичная дипломатия должна быть эффективной и неизменно активной.
Да, Вашингтон уже делает большие шаги в области публичной дипломатии: главная польза от назначения специальных представителей в Израиль и на палестинские территории, а также в Афганистан и Пакистан состоит в том, что теперь государственный секретарь Хиллари Клинтон может совершать больше резонансных визитов в Восточную и Южную Азию, где она, фактически, соревнуется с Китаем на публичной арене. Президентское турне является одной из кульминаций этих усилий.
Тенденцией ХХ века было размещение больших сухопутных группировок в Европе. Джордж Буш невольно продолжил эту тенденцию, размещая большие сухопутные группировки на Ближнем Востоке, где мы оказались вовлечены в конфликт между мусульманами. Сегодня, когда президент Обама разрабатывает свою большую стратегию для Евразии, большим шагом вперед стало бы наращивание присутствия на море и сокращение — на суше. Боевые корабли — отличное средство реализации "мягкого влияния": они заходят в порты и охраняют всеобщее достояние в то время, как армии вторгаются.
В любом случае, успокоить опасения Индии по поводу строительства китайцами портов на Индийском океане, тревогу Индонезии и ее соседей относительно планов Китая в Южно-Китайском море, а Южной Кореи — относительно попыток Китая установить контроль над западной частью Тихого океана — это задача флота, а не сухопутных войск.
Как писал в 1942 году йельский геостратег Николас Спикмэн (Nicholas J. Spykman), поскольку у Америки нет соперников в западном полушарии, она может себе позволить "тратить энергию за пределами Нового Света" — в частности, определять равновесие сил в Восточном полушарии. А в Евразии, продолжал Спикмэн, ключевое значение имеет Римленд, так как он обеспечивает контакт суперконтинента с внешним миром. Будем надеяться, что визиты президента Обама в важнейшие государства прибрежной Азии докажут правоту теории Спикмэна.

Роберт Каплан — автор книги "Муссон: Индийский океан и будущее американского могущества" (Monsoon: The Indian Ocean and the Future of American Power), старший научный сотрудник центра "Безопасность Америки в новых условиях" и корреспондент The Atlantic

http://rus.ruvr.ru